Библейский текст: Ис 40:26–31 Кол 2:12–15 Ин 20:19–29
19 В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам!
20 Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа.
21 Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас.
22 Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго.
23 Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся.
24 Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус.
25 Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю.
26 После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам!
27 Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим.
28 Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!
29 Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие.
Проповедь:
«Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» – так читаем мы сегодня о реакции одного из апостолов (Фомы) на свидетельство о чудесном Воскресении Спасителя. Он не верит!
Да, действительно каждому из нас в душе хотелось бы, чтобы учение церкви совпадало бы с тем, во что мы верим сами, с нашими пожеланиями, и не возникало бы сомнений в том, что именно мы знаем истину и правильно научены. А потому присутствие рядом с нами других конфессий, имеющих вроде похожее, но все же иное учение вызывает в нас внутренний дискомфорт. А что уж говорить о иных религиях? Еще бы, я утверждаю, что верю правильно, но и другие христиане, и верующие иных религий, говорят о себе-то же. Так кто из нас прав? И как может наш Бог быть Богом сразу всем? Да и может ли?
Когда христиане одной конфессии, сталкиваются с представителями других направлений христианства, или вообще другой веры, они, наверное, чувствуют себя так же, как и апостол Фома в сегодняшнем евангелии. Он рядом со Христом, но он не верит, не может принять того, против чего вопиет опыт всей его жизни. Ну не может этого быть! Не бывает воскресших людей. Слом жизненных нарративов, слом убеждений, не каждый на такое способен. Но вот надо ли?
Обязательно ли пытаться смешать несмешиваемое? Есть ведь хорошая поговорка – мухи, отдельно от котлет. Однако это вовсе не значит, что в мире не должно быть мух. Биологи знают, без мух нет лягушек (их кормовой базы), а без лягушек комары заедят.
Да, став христианами мы встали на определенный путь, путь победы над смертью через Крест Христов. Да, для нас христиан Бог иной, нежели в других религиях. Да и вера в несуществование Бога — это тоже вызов. Вызов пройти мимо Воскресшего, Который «отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою». (Кол. 2:15)
Мир предлагает разное, одна идея противоречит другой. Одна «правда» выглядит «ложью» для совсем иного сообщества. И кажется, что нет подлинной истины. Совсем нет. Никто и никогда не договорится в этом мире с другими, хаос противоречий вечен и неистребим. И все, наверное, оттого, что каждый из нас, живя в собственном мире, в собственных обстоятельствах, никак не может постичь до конца тех, кто, кажется, живет бок о бок с нами.
Олень, уносясь от тигра, вышедшего на охоту, заметил безмятежно сидевшую около своей норки мышь и, на минуту приостановив бег, крикнул ей:
— Повелитель джунглей приближается! Тигр одержим жаждой убийства! Спасайся!
Мышь, как ни в чём небывало, ущипнула травинку и молвила:
— Ну не кошка же!
Вот так вот. А для меня лично, к примеру кошки любимые зверята. Которых я на эстонском любя называю - minu kassi lapsed (мои кошачьи дети).
Так может и не стоит пытаться изменить то, что неизменяемо по сути? Может пусть мышь остается мышью, с ее заботами и взглядами на жизнь, с ее страхами и беспокойствами. А Благородный олень пусть будет тем, кем есть он? Есть ли смысл в спорах о том, о чем никогда не договориться?
В спорах, пожалуй, действительно нет смысла. Однако есть смысл в раскрытии граней Бытия. Есть смысл в диалоге. Как, к примеру сможет понять и услышать об опасности огня тот, кто ни разу его не видел? Или как уберечь от употребления наркотических средств тех, кто только подумывает начать, но еще ни разу не сталкивался с их разрушительной силой? А ведь для того, чтобы знать, что значит ожог, вовсе необязательно протягивать руку в пламя. И для того, чтобы оценить всю опасность наркотической зависимости, не обязательно пробовать лично. Достаточно послушать опыт других людей. Тех, кто вырвался из этого ада, и тех, кто научно и основательно изучил предмет.
Господь говорит: «блаженны невидевшие и уверовавшие». Да, способность к диалогу — это подлинное чудо. И как любое чудо, оно невозможно без Божьего вмешательства. Без Его благодати. Грешный мир умеет только спорить, воевать и разрушать. Это его свойство. Энтропия – его удел. А вот Подлинная, Вечная Жизнь – удел Воскресшего.
И да, лишь только чудо способно раскрыть некоторым глаза на это. Не просто так Иисус лично подходит к неверующему Фоме, берет его за руку и говорит ему: «подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим».
У Бога нет «правых» и «виноватых». Есть лишь верующие и неверующие. И верующие это те, что подобно остальным апостолам из двенадцати, доверяют словно дети, им достаточно видеть Воскресшего, и вовсе не требуется, как Фоме, все пощупать и проверить, ведь вера, это не знание, вера — это прежде всего, именно доверие. Можно много знать, но абсолютно не верить. Не иметь доверия ни к институту церкви, ни к Богу, который некоторым видится либо совсем не в христианском свете, либо некиим очередным мифом. При этом сразу закрывается диалог. Зачем доказывать недоказуемое? Христиане утверждают, что Бог есть? Вот пусть они это и доказывают, а я не буду доказывать, что Его нет. Мне, итак, все ясно. Но вот ясно ли?
Может прислушаться к опыту тех, кого коснулось чудо веры? Тех, кто не закрылся, кто все еще готов к чему-то новому и необычному, раздвигающему рамки нашего привычного, скучного, и ограниченного грехом мира?
Да, Спаситель безмерно терпелив по отношению к нам. Он не осуждает пытливый ум, наоборот, вновь и вновь дает убедиться Фоме, и с ним, каждому из нас, в том, что Божья Премудрость банально превыше всякого ума. Фома убедился. Об этом свидетельствует его исповедание веры, которое он произносит, между прочим, первый Символ Веры, который мы находим в Библии после Библейских событий Воскресения: «Господь мой и Бог мой!»
Эту веру Фомы разделяют все апостолы, а Спаситель дарует им высочайший дар – прощать и оставлять грехи: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся».
Есть, к сожалению, очень стойкое заблуждение, что никто кроме Бога не имеет власти на земле прощать грехи. И оно стойко именно потому, что это – правда, да, источником дара прощения есть только Господь. Однако, как мы сегодня слышали, именно Он наделил своих апостолов этим правом, а потому нет смысла спорить с решением Господа. Отсюда и происходит христианское таинство Покаяния, которое, между прочим, и наш реформатор М. Лютер ставил очень высоко, связывая его, непосредственно, с таинством Крещения, и в Крещении, и в Покаянии отпускаются Грехи – ибо так постановил сам Господь, чтобы грешник через священника получал отпущение своих прегрешений.
Насколько важен был этот дар для первохристинскойцеркви мы можем судить из того, как строго церковь следила за непрерывностью апостольской преемственности. Например, св. Ириней Лионский (середина 3-го века) пишет: «мы можем перечислить тех, кто от апостолов поставлены епископами в церквах, и преемников их даже до нас». (Против ересей, кн. III, гл. 3). Самое любопытное, что он действительно перечисляет по порядку преемство епископов Римской церкви почти до конца второго века».
Именно поэтому мы, лютеране, в отличие от некоторых христианских конфессий, высоко ставим важность апостольской преемственности не только в учении, но и в исторической передаче посредством епископского служения. Ясно отдавая себе отчет в том, что учение, отвергающее преемственность от апостолов, уже идет вразрез с решением Спасителя, а значит неистинно по своей сути.
Между прочим, в этом, в нашем апостольском происхождении, и есть наше истинное христианское единство. Не в простом исповедании того факта, что некогда по Палестинской земле ходил Иисус, но в том, что мы, вместе с апостолами, верим в Его Воскресение, доверяем Его решениям. И, даже если как Фома, порой и требуем подтверждения нашей веры, все же находим в себе силы воскликнуть вослед за ним: «Господь мой и Бог мой!». А по вере нашей прощаются нам служением церкви и прегрешения наши.
Аминь.
