Тому, кто не может отличить лошадей от коров, никогда не следует высказываться по вопросам сельского хозяйства. Тому, кто не может различить евангелическое и римское христианство, но считает, что тот, кто осеняет себя крестным знамением или приклоняет колени, или ходит к исповеди, должно быть, католик, — такому человеку никогда не следует высказываться по вопросам, относящимся к христианству.
Такие внешние аспекты как частная исповедь, коленопреклонение и крестное знамение не составляют различия между евангелическим и римским христианством. Сам Лютер усердно исповедовался, он преклонял колени как дома, так и в церкви, и в Кратком Катехизисе он также предписывает христианину осенять себя крестным знамением каждое утро и каждый вечер. В вопросе о таких делах между нами и папой нет никакого другого различия кроме того, что мы сознательно отвергаем все обряды, которые противоречат Священному Писанию, но пользуемся остальными в евангельской свободе, когда они могут служить для назидания нас самих и церкви.
Главное различие совсем иное. Это учение об оправдании верою. Евангелическим христианином является лишь тот, кто в своем сердце обладает тайной веры, так что он верует в прощение своих грехов ради Христова искупления и через веру соединен со своим Спасителем. Эта вера есть лишь там, где Бог Своим Духом и Своим Словом учит нас духовной нищете и так ежедневно приводит нас ко кресту Христову.
Евангелическое христианство стоит или падает вместе с оправданием через веру. Там, где люди живут в оправдании, вся жизнь, как церковная, так и повседневная, также формируется совершенно особым образом.
На церковную жизнь налагает отпечаток тот факт, что христианин евангелическо-лютеранского вероисповедания — это христианин средств благодати.
Ведь великое деяние Лютера заключалось в том, что он вновь поставил Слово на его надлежащее место в Церкви. Но он также придал новое положение Святому Причастию, в результате чего оно стало использоваться намного усерднее, нежели в эпоху Средневековья, когда укоренился порочный обычай, в соответствии с которым миряне приступали к Святому Причастию лишь на Пасху. Лютер также вернул крещению его надлежащее место посредством библейской проповеди о спасении в крещении и о том посвящении к жизни в ежедневном покаянии, которое оно приносит с собой.
Значение средств благодати согласно евангелической точке зрения состоит в том, что они даруют нам веру. Они устанавливают нашу связь со Христом. Через них действует Христос. Поэтому они являются «средствами благодати для обращения», как говорили в старину, но не «основанием благодати для праведности». Человек является христианином не потому, что он ими обладает, но он не может стать христианином, не имея их и не пользуясь ими. Именно они делают церковь истинной Церковью. Святость церкви состоит не в святости ее членов. Все они без исключения являются грешниками. Даже лучшие среди них не имеют никакой собственной святости, на которую они могли бы указать. Святость церкви состоит в том, что Сам Святой присутствует в ней и действует в ней через святые средства благодати.
Прежде всего, Он действует через крещение. Крещение — это новое рождение для жизни во Христе. Все мы рождаемся с грехом, и все мы должны родиться вновь. В крещении мы облекаемся во Христа и становимся сопричастными Его праведности, без которой никто не может быть чадом Божьим. Оправдание всегда совершается полностью незаслуженно, как в случае детей, так и в случае взрослых. Именно потому, что мы верим в незаслуженную благодать, мы верим в крещение младенцев. Согласно учению Библии, не дети сначала должны стать взрослыми, чтобы они могли спастись. Наоборот, взрослые должны стать, как дети. Они должны стать нищими духом, лишенными всего своего, дошедшими до той границы, где они ничего не понимают и не могут ничего сделать. Тогда они смогут войти в царство Божье. Ибо царство небесное принадлежит детям и нищим духом, а именно, таким людям, у которых нет ничего своего, с чем они могли бы прийти, и которые именно поэтому могут стать сопричастными совершенно не заслуженной благодати во Христе. Для них всё зависит от Иисуса Христа. Они целиком о полностью «живут из милости», как говорили в старину.
Итак, христианин евангелическо-лютеранского вероисповедания крещен. То есть, его крещение что-то значит для него. Он живет в своем крещении. Через крещение он посвящен в жизнь в ежедневном покаянии. Если он отпал от своего крещения, он должен возвратиться к нему через подлинное обращение.
Такое обращение обычно не происходит за один день. Человек может быть призван в один день. В течение минуты человек может принять решение о том, чтобы принадлежать Богу. Но затем Дух Божий должен совершить Свое деяние, сокрушив в нас всё, на что мы предпочитаем уповать, кроме одного лишь Христа. Он отнимает у нас все наши ложные основания утешения: наши победы, наши чувства, нашу радостную силу, всё наше упование на свою собственную волю и на свое собственное решение. В конце не остается ничего, кроме неискоренимой греховной испорченности, которая вопреки всем молитвам и всей доброй воле мешает нам любить Бога превыше всего и ближнего своего как самих себя. Тогда человек приходит к духовной нищете, где он может родиться вновь к живой надежде через веру в одного лишь Христа.
Если человек обратился к этой вере, Дух должен сохранить ее. Он делает это таким же образом: уча нас истине о нашей греховной испорченности и истине о праведности во Христе.
Всё это — как обращение, так и освящение — Дух теперь совершает посредством Слова.
Христианин евангелическо-лютеранского вероисповедания — это библейский христианин.
Лишь Слово может даровать веру, ибо вера происходит от проповеди (естественно, таинства также производят веру, но у взрослого человека множество препятствий для веры никогда нельзя сломить без Слова). Поэтому проповедь и чтение Библии неразрывно связаны с христианской жизнью.
Здесь между прихожанами проходит граница, которая иногда заметна довольно отчетливо. Все они крещены. Все они посвящены Богу и обязаны вести христианскую жизнь. Но лишь часть из них пользуется Словом Божьим. Лишь тех, которые пребывают под водительством Слова и вразумлением Слова, можно назвать учениками. В свою очередь, они бывают двух видов: пробужденные, которые хотят быть христианами, и которые поэтому слушают и читают Слово Божье, но которые еще не приведены к истинной вере, и обращенные, которые посредством Божьего деяния были приведены к истинной вере в одного лишь Иисуса Христа.
Никто из нас при жизни не может провести границу между этими различными группами людей. Ведь речь не идет о какой-то неизменной границе, но здесь происходит постоянное перемещение и изменение. Тот, кто на прошлой неделе еще был безразличным, на следующей неделе стал искать Бога и пошел по пути ученика, но при этом никоим образом не дерзает называть себя истинным христианином. Тот, кто в прошлом месяце серьезно искал Бога в Слове и молитве, незаметно отстал в пути и вновь попал в плен духовного равнодушия. Другой человек, который раньше веровал во Христа, в один прекрасный день впал в самоуспокоенность и самоправедность и вновь отошел от благодати. Мы, люди, замечаем лишь небольшую часть этих перемещений и изменений, и нам совершенно невозможно зафиксировать все те изменения, которые день за днем происходят в духовном мире. Поэтому также невозможно создать «чистые» общины из искренне верующих людей. Господь заповедал, чтобы плевелы и пшеница росли вместе до дня суда, когда Он Сам соблаговолит разделить их. Мы, христиане евангелическо-лютеранского вероисповедания, всегда считали, что честнее и правильнее считать всех крещеных членами церкви и в то же время объяснять, что это означает вовсе не то, что они являются подлинными христианами, но что они обязаны быть таковыми. Мы не преподносим никого в качестве образца истинного христианина. Один лишь Бог знает сердца. В проповеди следует проводить различие между самоуверенными, пробужденными и помилованными грешниками, чтобы каждый получил свою весть, но в приходской книге мы никого не вычеркиваем и не переводим в другой разряд в соответствии со своим мнением о его вере.
Христианин евангелическо-лютеранского вероисповедания также является христианином Святого Причастия. Он любит Святое Причастие именно потому, что незаслуженная благодать и примирение на Голгофе — это сердце его веры. Он благодарит Бога за то, что может приходить как бедный грешник не потому, что он чист, но потому, что он хочет стать чистым через прощение грехов. Он благодарит Бога за то, что ему не нужно испытывать других гостей у стола Святого Причастия, но лишь самого себя, и за то, что ему, когда он обнаруживает, что недостоин, не нужно оставаться вовне, но он может верить в милосердного Спасителя всех недостойных грешников.
Итак, вся жизнь в евангелической общине основана на средствах благодати. Вся моя жизнь как христианина защищается, осеняется и поддерживается этими святыми средствами, которые являются Божьими протянутыми руками, обнимающими меня, работающими со мной, исправляющими меня и ведущими меня. Поэтому мне следует серьезно относиться к своему крещению. Оно является посвящением для того, чтобы каждый день решительно говорить «нет» миру и всем его искушениям. Поэтому мне нужно оставаться со Словом. Оно — хлеб насущный для моего духа, без которого я непременно увяну и умру. Поэтому мне нужно пользоваться Святым Причастием всякий раз, когда оно предлагается. Оно является местом встречи, где я получаю заверения в том, что Спаситель и сегодня ест с грешниками и принимает их в общение с Собою.
Таким образом, всё это — не дела праведности, посредством которых я мог бы угодить Богу или умилостивить Бога. Это дела милосердия, которые Бог совершает по отношению ко мне, когда Он работает со мною, вразумляет меня и дарует мне веру. Лишь тот человек, на которого Бог может воздействовать через средства благодати, может стать или оставаться подлинным христианином. Отсюда исходит наше внимание к этим средствам благодати. Для евангелическо-лютеранского христианского сообщества нет ничего важнее того, чтобы Слово Божье проповедовалось регулярно, чтобы оно проповедовалось правильно, чтобы оно было Словом Божьим, а не духовным развлечением, чтобы Библия была в каждом доме, и чтобы Святое Причастие совершалось часто и регулярно. Делом совести и делом спасения для отдельного христианина в евангелическо-лютеранской стране является использование и употребление того блага, которое Бог предлагает ему. Если он пренебрегает им, он также пренебрегает своим христианством. Если он пользуется им, он пребывает в руке Божьей, и Бог сможет привести его к истинной вере и сохранить его в ней. Христианин евангелическо-лютеранского вероисповедания — это христианин средств благодати.
Евангелическо-лютеранская вера также накладывает свой отпечаток на повседневную жизнь. Ведь вера действует любовью. Бог приводит веру в действие в совершенно определенной сфере и в совершенно определенных поручениях, а именно, в призвании.
Христианин евангелическо-лютеранского вероисповедания — это христианин призвания. Он знает, что Писание предписывает, чтобы каждый оставался в том звании, в котором он пребывал, когда был призван Богом. Новой жизни веры не нужно искать для себя какие-то новые сферы деятельности. Бог не требует от верующего никаких особых деяний. Его поручение состоит именно в призвании. Когда апостол Павел приводит в пример женщину, которая особенно упражнялась в добрых делах — это попросту добрая и заботливая мать семейства, которая воспитывала детей, давала приют бездомным, поддерживала нуждающихся и омывала ноги святым (то есть давала странствующим ближним возможность помыться, отдохнуть и поесть).
Всякое учение дел стремится разделить дела на лучшие и худшие, более мирские и более благочестивые. В римском христианстве монашеская жизнь с ее постами и молитвами окружена особым ореолом святости. Среди нас особым служением Богу обычно считают «религиозные» занятия: работу в воскресной школе, собрания, свидетельство и пение. Если случается, что богобоязненный человек думает стать миссионером или проповедником, говорят, что теперь он «полностью» отдаст свою жизнь Богу — как будто он не мог сделать это прежде!
Всё это — явное учение дел. Ведь это означает, что дела в конечном счете определяют положение человека перед Богом. Однако, дело обстоит совсем наоборот: дела всех людей греховны перед Богом. Священник или миссионер нуждается в прощении не меньше, чем крестьянин или домохозяйка — скорее больше, поскольку служители Слова Божьего в своей повседневной жизни более других подвергаются опасностям и искушениям. Как крестьянин, так и священник получают это прощение ради Христа, если они веруют. И тот, и другой становится сопричастным праведности Христа. Тогда они становятся угодными Богу во всех своих делах, один — в той же мере, что и другой, и оба — ради Христа.
Если мы оправданы через веру, Бог хочет, чтобы мы служили Ему, каждый в своем призвании. Может быть, призвание состоит в том, чтобы стать священником или миссионером. В таком случае нужно следовать этому призванию. Но человек не будет ближе к Богу и праведнее от того, что он получил это призвание. Для большинства людей Бог определил путь, не уводящий от мирских занятий. Их жизнь столь же ценна в очах Божьих, как и дело любого проповедника, и они могут жить в такой же близости к Богу, при условии, что они верно держатся за средства благодати, чтобы им не отойти от веры.
Но кто-нибудь скажет: «Все же, должно быть, более достойно поехать на богослужение, чем выйти на поле, чтобы сеять».
Ответ гласит, что оба дела одинаково достойны, когда они совершаются на своем месте, и одинаково недостойны, когда они совершаются неправильно. Пользоваться Словом Божьим и молитвой необходимо. Необходимо молиться дома и ходить в церковь. Разумеется, этим я не оказываю услугу Богу, но Бог оказывает мне огромную услугу, когда Он таким образом поддерживает силу моей веры. Если я начинаю пренебрегать Словом и молитвой, отхожу от церкви и Святого Причастия, вера вскоре умирает, и тогда я вновь оказываюсь под гневом Божьим. Тогда мне вменяются все мои грехи. Тогда всё становится грехом, ибо всё, что не по вере — грех. Поэтому без хождения в церковь и без молитвы нет никакой христианской жизни. Никому не следует пытаться воображать, что достаточно честного повседневного труда и нескольких мгновений наслаждения природой, сотворенной Богом. Быть христианином — это нечто совсем иное, нежели быть способным работником или обладать чувствительной душой, которая использует воскресное утро для того, чтобы бродить по лесам и полям и «встречаться с Богом».
Но рядом со Словом стоит призвание. Нет никакого христианства без усердного повседневного труда — по крайней мере для здорового телом и душой человека. Всё то, что я получил от Бога через средства благодати — прощение, усыновление и мир с Богом — мне нужно тотчас передать дальше через служение своему ближнему там, где я нахожусь. Было бы искажением христианства думать, что я, собственно говоря, «служу делу Божьему» в религиозной «деятельности» в церкви или в молитвенном доме, на собраниях или в моей личной молитве. Я столь же служу Богу, когда я ради своего ближнего возделываю поле или мою посуду после завтрака. Христиане, которые дружелюбны, усердны и готовы жертвовать, когда речь идет о религиозной «деятельности», но которые рассержены, недовольны и небрежны, когда речь идет о скучной повседневной работе — это не подлинные христиане. Их положение столь же плохо, как и у презирающих благодать. Столь же плохо обстоят дела всех тех людей, которые довольны своим воздержанием от спиртного, но небрежны со своими банковскими займами, или которые пренебрегают своими детьми или своими пожилыми родителями для того, чтобы вечер за вечером проводить на собраниях. Их христианство состоит из самовольных дел, которые они, в добавление ко всему, вменяют себе в заслугу. Согласно ясным словам Писания, они отпали от благодати. Их праздники столь же полны греха, как и их будни. Они отказывают Богу в тех делах, которые Он хочет видеть: в простых делах любви к ближнему и в земном призвании. Вместо этого они дают Ему дела, которых Он не желает: самовольные религиозные обязанности, которые должны были стать средствами благодати, но теперь наоборот становятся ложным основанием спасения или попросту средством наслаждения. Бог хочет иметь дело с бедными грешниками, которым много прощено, и поэтому они много любят. Он хотел, чтобы мы пользовались Словом и приходили к Святому Причастию для того, чтобы умаляться, и чтобы как бедные грешники служить в малом и непритязательном призвании. Вместо этого Он получил собрание благочестивых фарисеев, которые были так заняты своей святостью и своими упражнениями в благочестии, что не успевали служить своим ближним в повседневной жизни.
Подлинный христианин евангелическо-лютеранского вероисповедания внешне часто очень похож на законопослушного, честного и готового помочь мирского человека из числа лучших. Дела, вытекающие из веры, не много отличаются от тех, которые делает каждый человек, когда он уважает тот закон, который Бог заложил в правила жизни общества и в заповеди совести. Христианин евангелическо-лютеранского исповедания — ничем не примечательный человек. Он не пытается быть таким и не нуждается в этом. Он знает, чего Бог ожидает от него — верности в малом. Вера сердца — вот что отличает его от мира. Каждый день он живет прощением грехов. Поэтому он, несомненно, будет делать многое, что отличает его от мира и что кажется загадочным в глазах мира. Он прощает там, где другие хотят отомстить.
Он помогает там, где другие закрывают глаза и проходят мимо. Часто он чувствует пустоту и скуку от того, что любит этот мир. У него есть молитвенная жизнь, богослужебная жизнь и причастная жизнь, которой не понимает мир. Но в своем внешнем обывательском существовании он никоим образом не примечателен и выделяется очень мало. Он попросту является обыкновенным человеком, спокойным, работящим, справедливым, верным долгу и готовым помочь.
Но кто-нибудь скажет: «Если истинный христианин не совершает никаких лучших и более примечательных дел, чем достойный мирской человек, почему один будет спасен, а другой отвергнут?»
На этот вопрос Лютер ответил бы: Дорогой человек — ты всё еще веришь в дела? Если христианин спасается, это происходит вовсе не ради его дел. Как христианин, так и мирской человек является грешником, вполне достойным того, чтобы быть отвергнутым от лица Божьего, ибо никто из них ни одного дня не соблюдал первой и главной заповеди в законе, а именно: «Возлюби Бога превыше всего». Но вот Бог приготовил им обоим незаслуженное спасение через веру в того Спасителя, который исполнил закон и претерпел наказание вместо них. Если кто-то из них спасается, это зависит от того, что он принимает сей дар. Если кто-то погибает, это зависит от того, что он не пожелал его принять.
Итак, евангелическая христианская жизнь попросту заключается в верности призванию. Такая верность влечет за собой величайшее благословение, прежде всего для окружающих, а затем для самого христианина. Именно в повседневном труде он находит тот крест, который необходим для его воспитания и роста. Христианин должен нести свой крест, но ему не следует делать это своими силами. Учение дел всегда пытается самостоятельно выбрать себе крест. Монахи постятся и смиряют себя, жертвуют своим ночным сном и живут в безбрачии. Среди евангелических христиан создают для себя другие кресты, чтобы стать более благочестивыми. Некоторые выделяются искусственной манерой речи, вызывающей насмешки со стороны других людей. Некоторые демонстрируют свое благочестие, одеваясь так, как было модным и считалось греховным тридцать лет тому назад. Затем всё это называется крестом, который надлежит нести христианину, тогда как в действительности это есть не что иное, как то, что Библия называет «самовольным служением Богу». Истинный крест не выбирают самостоятельно. Он приходит вместе с повседневным исполнением долга в призвании, в доме, в браке и на рабочем месте. Он заключается в усталости и головной боли, в раздражении, искушающем наше терпение, в неуклюжих сотрудниках и небрежном обслуживании, в надоедливых детях и потревоженном ночном сне. Он может заключаться в экономических трудностях или в расстройстве желудка, в лишениях ради детей или в несправедливости на работе. Когда человек переносит это в терпении, с верой в прощение грехов, он воистину несет крест, и этот крест совершает в нем свое истинное действие: он умерщвляет его ветхого человека и крепче привязывает его сердце к Богу. Такой крест никогда не кажется впечатляющим в глазах мира сего. Ложные христиане также преуменьшают его. Но в евангелическо-лютеранском христианском сообществе нам не следует быть слепыми к тому спокойному сиянию, которое он излучает посреди непритязательной повседневности — ибо он приходит от Бога.
Возможно, в Швеции наших дней не слишком много христиан евангелическо-лютеранского вероисповедания. Лютер не пожелал бы знаться с многим из того, что сегодня называют христианством и обращением. Он назвал бы это учением дел, святостью дел и самоправедностью. Он сказал бы, что мы вполне могли бы оставаться под властью папы с верой в наше решение, в наши чувства, нашу самоотверженность и наше христианское усердие. Одно столь же плохо, как и другое.
Поэтому действительно важно, чтобы мы стремились серьезно уяснить для себя, что значит евангелическая вера. Мы не можем сделать это лучше, чем читая Лютера, Росениуса или Шартау. В настоящее время некоторые произведения Лютера доступны в современных изданиях, например, Большой Катехизис, книга «О свободе христианина» и «Большой комментарий к Посланию к Галатам», из которых по крайней мере некоторые должны быть представлены в наших крупных библиотеках. Из произведений Росениуса несравненным руководством, если человек хочет понять основные идеи евангелической веры, являются его «Духовные чтения». У Шартау есть небольшое произведение, озаглавленное «Пятнадцать проповедей», которое вполне можно было бы назвать «Пятнадцать жемчужин». Именно из таких произведений можно получить верное наставление в той вере, «от которой зависит наше спасение». Знать эту веру — не просто дело чести христианина евангелическо-лютеранского вероисповедания. Речь идет также о спасении собственной души. Это единственный вопрос, который и через сто лет будет иметь какое-то действительное значение для каждого из нас.
— Бу Йертс. Большая ложь и великая истина. СПб.: Светоч, 2010.
