Молитва личная

Есть времена, когда слова теряют свою силу. Когда «люблю» звучит пошло, даже неприлично, когда сказать, что ты патриот – значит, причислить себя к агрессивно-фашистскому большинству, когда твое исповедание веры натыкается на казенно-вежливое: «Это так у вашей религиозной организации в уставе написано?» 
Вера - это то, что выражает устав, патриотизм равен верноподданности власти, а любовь понимается только порнографически. Это только три примера трех общеупотребительных слов, и этот список можно продолжить. Да уж, Оруэлл, с его «новоязом» (помните, знаменитое «правда – это ложь»?) отдыхает и нервно курит в сторонке.

Нормальный человек устает, в конце концов, от этой бесконечной самоцензуры и множества пояснений, что он имел в виду. Не только в госучреждениях, где привыкли говорить на казенном языке, просто в разговоре. 
Поясню на примере.

Как-то встретил своего однокашника, вместе учились в институте лет тридцать пять назад. Разговорились на остановке. Говорю ему: вот, служу в церкви, священником. А он мне: а по-настоящему? Я говорю: не понял?.. А он мне: ну, это ж не взаправду, не от души? Истинная цель у тебя какая? И так мне тошно стало тогда, что я позволил себе то, что давно не позволял – послал его подальше и ушел. А что я мог еще сказать? Как убедить человека в искренности своих слов? В том, что, когда говоришь «верю», это и значит «верю», а не «охмуряю доверчивых прихожан сказками с целью излечения из них наличности»?

Такие времена… Когда, в духе голливудских боевиков, «все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Когда, чтобы не быть неправильно понятым, лучше молчать, чем говорить.

Но что делать, если молчать – тоже тошно? Если, как у Галича в песне: «Промолчи – попадешь в палачи»? Кажется – патовая ситуация, куда не шагни – шах и мат. Когда слово твое вязнет в хоровом дружном гуле чавканья и рыгания, а молчание, кажется, делает тебя участником этого безнравственного пира. 
И, все же, выход есть.

Он – не в том, чтобы обращать свои слова к тем, кто не приметят в них жемчуга, но обратившись, растерзают вас, нет.
Можно ведь начать с другого. С того, что придает вашим словам утраченную силу и значение. Направить их к Тому, Кто словом создал этот мир, Кто сказал: «Да будет свет!» и стал свет. И отныне, никакие наши извращения и искажения слов в этом истинном свете не заставят «добро» быть «взяткой», а «веру» - хрупким оскорбленным чувством, требующим от государства тюремного срока для «кощунника», и не превратят слова «патриотизм» и «мобилизация» в синонимы.

Вы понимаете, о чем я? Когда невозможно сказать и невозможно смолчать, самое время обратиться к Богу. 
Ведь молитва только тогда и действенна, когда кончаются слова, а молчать – невмоготу.
Когда, например, мы стоим на коленях у постели больного ребенка, и что нам все эти диагнозы и названия лекарств? Когда сам врач говорит нам: надо ждать...
Или, когда радость победы добра над злом (надеюсь, скоро) переполняет нас настолько, что мы уже поделились со всеми, а ее все еще – через край, и мы поднимаем глаза к небу, и осознаем истинную причину нашей победы...
Или, когда нас заставляют подписать признание в преступлении, которого мы не совершали, когда любое слово против нас, когда отчаяние сжало наше сердце холодной рукой, кто услышит нас прежде всего? Кто поверит нам? Вероятно, не следователь, который все уже про нас решил...

Молитва – это то, с чего начинаются все наши слова, что, как щелок, очищает с них, слой за слоем, всю нашу и чужую грязь «смыслов» и «значений» 
Но это не просто излияние наших эмоций перед лицом Всемогущего. 
Молитва – это труд осознания наших отношений, труд искреннего и честного выражения этих отношений в словах. Только в молитве вера, дружба, любовь и Родина могут стать тем, что эти слова выражают.

Могут. Если мы честны в молитве. Честны перед Богом и собой. А можно быть нечестным? Можно...

Потому что мы грешники. Потому что мы хотим оправдаться перед Богом сами. Доказать Ему, что мы не такие уж и плохие. Показать, какие мы хорошие. Оправдать-ся.

То есть, мы берем на себя Его полномочия, потому что оправдывать нас – это Его «работа», и называется она – Евангелие. 
Этот дар, дар Божьего прощения и принятия нас, неразрывно связан с нашей молитвой, потому что отвергающему Божье прощение не нужна, по сути, и молитва к Нему. Только кающемуся и принимающему есть что сказать Богу. 
Евангелие прощения грехов делает нашу молитву к Богу как бы легитимной, правильной, верно направленной. Именно поэтому нам, получающим Евангелие извне, от Христа, дается от Него же и молитва.

Не случайно ведь молитве «Отче наш» в сегодняшнем Евангелии от Матфея, предшествует два рода «неправильных» молитв – лицемерное публичное самолюбование фарисеев и многословные «заклинательные» практики язычников, думающих «заболтать» богов словесными формулами...

5 И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.
6 Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.
7 А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны;
8 не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.

Так может тогда вообще не молиться, если Бог и так знает наши нужды? Как, помните, царь Ахаз говорил пророку Исайе: «Не буду просить и не буду искушать Господа...» (Ис.7:12)? Но Бога не затрудняют наши молитвы, в отличие от некоторых чиновников. Потому что – и это и открывает нам Иисус, Сын Божий, ставший Сыном Человеческим – Он наш Отец...

9 Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах!

Слово, чаще всего звучащее в нашем сегодняшнем Евангелии, (аж 6 раз!) слово-ключ, открывающий молитву, переводящий наш разговор с Богом совсем в иную плоскость, делающий наше общение действенным и реальным, это слово «Отец».

Бог, которого называет Отцом Его Сын – это естественно и законно. Но научая нас молитве, Христос разворачивает нас лицом к новой реальности – отныне, через Его воплощение, через смерть Его и воскресение, Бог стал Отцом и всем нам, принимающим Его прощение. И, как в Десяти заповедях первая заповедь определяет и все последующие, нанизывая их на себя и друг на друга, как звенья одной цепи, так и здесь, это слово-обращение – «Отец» - превращает нашу молитву в разговор ребенка и родителя, тех двоих, что говорят друг с другом предельно откровенно и не замазывают слова иными «смыслами», чем в них заложены изначально...

9 Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое;
10 да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
11 хлеб наш насущный дай нам на сей день;
12 и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
13 и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.

Секрет молитвы «Отче наш» именно в этом «Отче» и «наш», обращенным к Богу, все остальные просьбы уже вытекают отсюда.
Откройте Катехизис Лютера, прочтите его комментарий, и вы снова поразитесь той простоте, той «домашности», той естественности и однозначности, что несет в себе эта молитва.
В середине прошений – «хлеб насущный», все, в чем мы имеем нужду, но не с хлеба начинается молитва к Отцу. Имя, Царство и воля Его, куда мы просим включить и наши маленькие жизни, предваряют просьбу о хлебе. А потом идут и нужды нашей души – прощение, охрана от искушений и вечная участь вдали от зла...

Кажется – все просто. Но в этой простоте – огромная глубина мудрости Сына Божьего, знающего, о чем и в каком порядке нам нужно просить небесного Отца. Ведь, по сути, вопрос в приоритетах, что за чем.

Вы никогда не задумывались над тем, почему мы молимся сначала о Божьей воле, а потом только о насущном хлебе? Подумайте об этом на досуге, или когда вам хочется посокрушаться над тяжестью или бессмысленностью своей жизни.

Вспомните тогда склонившего колени в Гефсиманском саду Иисуса: «Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лук.22:42) Вот наш «насущный хлеб» - Его жертва за нас. Ее мы едим и пьем на литургии Причастия. 
И разве наши страдания всегда предварялись нашим искренним: «Да будет воля Твоя...»? Что мы знаем о Его воле? Что мы сделали, чтобы это узнать? Даже ведь вопросом не задались...

Все изменения в нашей жизни начинаются с того, что мы встаем на колени. С каждого, пришедшего в Церковь человека. С каждого, не механически, а осознанно, назвавшего Бога своим Отцом. С каждого, кто прежде прошения о «хлебе насущном», попросил у Бога Его воли...

Знаете, что меня еще поражает в нашем сегодняшнем Евангелии? После молитвы «Отче наш» Господь комментирует только одно прошение, не о хлебе и даже не о воле. О чем, помните?

14 Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный,
15 а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших.

Атмосфера взаимного прощения в обществе прямо пропорционально нашей просьбе о нашем собственном прощении. Зачем Господь так устроил, я не знаю, но тоже повод задуматься о доле христиан среди нас.

Не тех, кто пишет доносы на посты в соцсетях в моей стране, таким образом понимая свой долг «патриотизма». Не тех, кто одобряет убийства мирных жителей в идущей сейчас войне и поддерживает оккупацию цитатами из Библии.

Но тех, кто идет на исповедь и причастие, чтобы получить прощение своих грехов. Тех, кто молится за гонимых и прощает гонителей. Много ли таких среди нас, современных христиан?
Здесь мы с вами можем задаваться этими вопросами в открытую, а там, откуда я приехал, за эту проповедь, за эти вопросы, меня бы уже посадили лет на десять за «дискредитацию», а вас, слушающих, отправили бы лечиться в психушки.

Завершая, хочу попросить вас о трех вещах:
Всякий раз, произнося: «Отче наш», осознавайте этот удивительный дар сыновства, доступный нам отныне через Иисуса Христа.
Всякий раз, прося о насущном хлебе, помните о том, что сказали прежде – «Да будет воля Твоя»
И, наконец, прося о прощении наших долгов, находите в себе силы прощать и ваших ближних, тех, в чьей власти находится и ваше прощение.

Таковы три урока нашего сегодняшнего воскресения – дня, посвященного такой простой теме – молитве...